Егоров Сергей. Неоперабельный случай

Ночные улицы города В** нашей необъятной Вологодчины, в котором не так давно произошли нижеописанные события, полны индустриальной романтики. Украшенные мерцающими, придающими воздушность, огоньками памятники архитектуры уютно соседствуют с тучными промышленными сооружениями и жилыми застройками. Богатые растениями, прямолинейные широкие аллеи постепенно сменяются узенькими, кривыми, грязными улочками да переулочками. Излучающие тусклый электрический свет фонари, которые и имеются-то далеко не везде, дополняют атмосферу тёмного времени суток приятным ощущением свободы действий, вседозволенности и безнаказанности. Но чтобы это чувство испытать, необходимо побороть в себе страх перед неизведанными, таинственными опасностями, поджидающими на каждом шагу.

По одной из таких улиц шёл, вернее, брёл, понурив обычно гордо поднятую голову, Валерий Никанорович Бедолюбский, мужчина средних лет, в тот момент больше походивший на старика, дряхлого, разбитого и при этом слегка подвыпившего. Он еле-еле передвигался, но это не мешало вести ему увлекательную беседу со своей тенью. (Судя по всему, она являлась единственным собеседником, который мог понять и разделить все самые горькие воспоминания бедного Валерия (все встречные прохожие шарахались от одного вида Бедолюбского)):

«Ну что, братишка, легко тебе живётся? Пристанешь к людям, прилипнешь, как банный лист, а потом за ними ходишь. И ничего-то больше тебе не надо… Ээх… Приносил бы пользу какую-нибудь, что-ли… Да ладно, чёрт с ним. Послушай лучше мою историю. В один прекрасный вечер (это было примерно девять лет назад) на меня напали неизвестные. Тогда я был молодым, вполне преуспевающим, подающим надежды врачом-нейрохирургом. Работал в частной клинике, недостатка в деньгах не знал, пациенты всегда были довольны качеством моей работы, коллеги втайне завидовали, но это не мешало им проявлять ко мне хотя б внешнее уважение. Казалось, дружище, дела шли в гору… Спросишь, что помешало мне закрепиться на этом Олимпе и продержаться там до самой старости? А я тебе отвечу. В тот роковой день ко мне пришёл какой-то буйный сумасшедший и потребовал сделать ему операцию немедленно, с бухты-барахты, представляешь? Я решил его успокоить, сказав, что операция не нужна, достаточно стационарного лечения, а если он, мол, не поменяет своего решения, то ему будут прописаны направления на анализы, обследования и т.д. Но псих повторно потребовал сделать ему операцию немедленно. Тогда я рассердился и посоветовал ему обратиться в клинику несколько другой направленности. Неблагодарный пациент попытался ответить кулаком. Когда ему это не удалось, он направился к выходу, предварительно пообещав найти меня в любой точке земного шара и живьём закопать во сыру землю. Вот паразит!!!

В тот вечер улица не предвещала ничего нового: всё также уныло горели фонари, всё также печально передо мной склонились ноябрьские деревья. На дорогах появилась ледяная корка, только и всего. Вдруг я почувствовал толчок в спину. Аллея, по которой я шёл, куда-то поплыла и, в конце концов, скрылась в темноте — я потерял сознание. Через полчаса я очнулся и обнаружил подле себя записку следующего содержания:

«В твой организм введён яд замедленного действия. Жить тебе осталось два дня. Если не сделаешь мне за это время операцию, то умрёшь мучительной смертью. Если же всё пройдёт гладко, я скажу, где добыть противоядие.
Твой, надеюсь, не последний, пациент»

Вот тут мне стало по-настоящему боязно. Но не за себя, а за того парня-психа. Не заботится он о своём здоровье, не нужна ему операция. Самое время мне было пожертвовать своей жизнью ради этого сумасшедшего, и наотрез отказаться делать что-либо. Но это жертва была бы бессмысленной, так как моё место пустовать долго не будет. К тому же, страх за свою жизнь взял свое, будь он проклят…

Через два дня я пригласил того сумасшедшего на операцию. Ты бы видел его радостную морду!… Далее я сделал всё по инструкции: ввёл наркоз, сделал несколько разрезов, удалил что-то, уже не помню, что, своевременно вводил адреналин. И тут с ужасом обнаруживаю: адреналина больше не осталось. И непонятно откуда вдруг взялось кровотечение. Бежать за порцией гормона [адреналина] долго. Ничего нельзя было поделать…«

После этих слов бывший хирург не удержался на своих двоих и упал. Правда, меньше чем через минуту он поднялся и продолжил своё повествование:

«…Этот псих умер за считанные секунды, угас, как свечка. И стало мне его очень жалко, несмотря на то, что он загубил мою карьеру. Я даже устроил минуту молчания в честь этого сумасшедшего… Её прервала какая-то медсестра, явно меня недолюбливавшая. Она быстро сообразила, что к чему, и, несмотря на оказанное мной сопротивление, убежала. Я всё понял… Конец моей счастливой карьере, конец моей обеспеченной жизни… Вот так вот, дружище… Менее чем через пять минут я сидел на заднем кресле полицейского уазика в буквальном смысле за решёткой. Меня трясло, но не от знаменитых русских дорог, а от осознания того, что я теряю очень многое из-за какого-то пустяка. Вдобавок я не чувствовал никакого ухудшения самочувствия — яд оказался обычной водой. В окошке мимо проплывали серые тёмные аллеи с угрожающими силуэтами деревьев, тускло светящие фонари, промышленные сооружения и жилые дома — словом, та индустриальная романтика, которой мне молодому так приятно было наслаждаться».

После этих слов Бедолюбский умолк. Валерий Никанорович пошёл далее по светлой, дарящей радость аллее, и наконец, потерял своего последнего собеседника, спрятавшись за украшенным мерцающими огоньками жилым домом.

Список всех работ